В краю олив, гранат и апельсинов

Субботний вечер в саду у друзей. Недавно они купили дом в окрестностях Гранады. Дом – это конечно здорово, но главная его достопримечательность - это прилегающий к нему сад. Почему-то тут, в саду, на меня одолевают детские воспоминания: я переношусь в дом с садом моих бабушки с дедушкой, который находился за рекой. Место, где хорошо и уютно. И ничего больше в мире не существует кроме этого сада. Итак, теплый испанский вечер, мы сидим в саду после знойного дня, за моей спиной источает аромат куст жасмина, тут же цветет роза, взгляд мой упирается в темно-зеленую стену из кипарисов. Слово за слово разговор зашел о путешественниках, которые описывали местные края и их сады. Иногда я завидую тем, кто сюда приезжает впервые, так как у них еще очень свежий, не замутненный бытовым туманом, взгляд. Внимание путешественника часто привлекают те вещи и ситуации, которые всем остальным кажутся предметами обыденными и не достопримечательными. Так в 1845 году Василий Боткин, писатель и переводчик, путешествовал по Испании, завершая свое путешествие в Гранаде. Вот как он описывает свои впечатления:

«Здесь первая комната в каждом доме – сад. Часто попадаются садики снаружи, обнесенные железными решетчатыми заборами и наполненные густыми купами цветов, над которыми блестят струйки фонтанов; цветы на террасах и на балконах. Нигде я не видал такой страсти к цветам как в Гранаде. Кроме того, что каждая женщина непременно носит в волосах свежие цветы, здесь даже принадлежит к хорошему тону по праздникам выходить из дому с хорошим букетом в руках и дарить из него по нескольку цветов встречающимся знакомым дамам. По праздникам бочонки продавцов воды обвиты виноградными ветвями, а те, кто возят их на осле, даже и ослов убирают виноградом. А когда я подошел к холму Альгамбры, до самого верху покрытому густою рощею, я не умею передать этого ощущения. Три дня горной дороги верхом, под этим знойным солнцем, просто сожгли меня; голова моя и все тело горели. Передо мной было море самой свежей зелени; прохлада, отраднейшая прохлада охватила меня. Лучи солнца не проникали сквозь гущу листьев; ручьи журчали со всех сторон; по дорожкам фонтаны били самою чистою, холодною водою. Чем выше я поднимался, тем прохладнее становилась тень. Никогда я не видал такого разнообразия, такой свежести зелени!»

В духе путешественников романтиков XIX века Боткин ностальгирует о мавританском прошлом. По его словам, только «в одной Гранаде сосредоточилась некогда знаменитая арабская цивилизация, тогда как в Африке она давно исчезла уже, поглощенная наплывами диких племен, выходивших из глубины пустынь». Гранада, так сказать, с точки зрения арабской цивилизации, место уникальное. Присматриваясь повнимательнее к лицу города, Боткин там и тут замечает у красавицы Гранады, одетой в зелень садов и опоясанной ручьями, мавританские черты.

Конечно, Гранада почти более двух веков тому назад, еще хранила больше следов мавританского присутствия, чем сегодня. Боткин заезжал в Гранаду через мавританские ворота Биб Рамблы, которые сейчас перенесены и затерялись в роще Альгамбры. Вот как Василий Петрович Боткин описывает свое прибытие в Гранаду: «Чем ближе к городу, тем чаще сельские дома, тем гуще сады и разнообразнее фруктовые деревья. А вот и Гранада: мы въехали в ворота, которые еще сохраняют свое арабское название Виварамблы.» 

Да и улица Рейес Католикос (Католических Королей) во времена путешествия Василия Петровича представляла собой русло реки Дарро и на месте прозаичных пешеходных переходов, в XIX веке еще красовались мостики, словно браслеты, надетые на руку реки. 

Крайне положительную характеристику дают испанцам путешественники – романтики XIX века, вторя Вашингтону Ирвингу, который пишет о том, что испанцы при всех своих многочисленных недостатках – самый великодушный и чистосердечный народ в Европе. Ирвингу вторит Михаил Глинка: «Я не ожидал такого радушия, гостеприимства и благородства – здесь деньгами дружбы и благосклонности не приобретешь, а ласкою все на свете.» Василий Боткин дает испанцам, указывая на то, что народ, даже если взять самое низшее сословие, здесь весьма образованный «ни один народ не имеет такой богатой поэтической литературы, как испанцы. Народная поэзия их живет не в книгах, а в непрерывном изустном рассказе.»

В жителях Гранады, в их народном характере и их народной фантазии Боткин прослеживает следы, унаследованные от мавров. «На лицах жителей окружных гор, и особенно Альпухарр, та же гордая важность, та же испытующая неподвижность лица, которые так поражали меня в лицах танхерских мавров. Ни в какой части Андалузии не существует таких поверий в тайные силы природы, таких фантастических рассказов, … как между жителями гранадских гор.»

Но с приходом современности, появлением автомобилей, изменился не только городской пейзаж, река была спрятана в асфальтовый рукав, чтобы уступить место транспорту, но и с появлением информационных технологий, ушла традиция долгими зимними вечерами рассказывать друг другу легенды. Уже в XXI веке легенды можно найти в основном только в письменном издании. Пример такой легенды я нашла пару лет назад в одном путеводителе по Сьерра Неваде:

В горах Альпухарры есть лагуна, которая овеяна внушающими страх сказаниями и легендами и даже пастухи Сьерры, никогда не приводят свои стада сюда на водопой, к этой лагуне, что находится на большой высоте, окутанной вечными туманами, куда редко ступает нога человека. Во времена мавров, на вершинах Сьерра Невады, стоял прекрасный дворец, окруженный благоухающим садом. Пол был выложен мрамором и серпентином, стены покрыты керамическими изразцами и гипсовыми арабесками, как и стены Альгамбры. Этот дворец был скрыт от взгляда смертных зеленой рощей с одной стороны и окружен горными вершинами с другой. В этом дворце жила прекрасная принцесса, дочь мавританского короля Гранады. Когда при ее рождении отец велел составить гороскоп, звездочет предсказал девушке печальную участь. Она умрет, узнав любовь. Король во что бы то ни стало хотел воспротивиться року и велел построить для дочери этот дворец в самом недосягаемом месте Сьерра Невады, строго-настрого запретив кому-либо приближаться к этому дворцу и поселил в нем свою дочь под присмотром верной няньки Кадиги.

Шли годы, и девочка превратилась в красивую девушку, не видевшую ничего в своей жизни кроме своей няни и дворца, окруженного горами. Лишь по мрачному подземному туннелю, вход в который был засекречен, король-отец иногда приходил в это удаленное место, чтобы издалека полюбоваться на свою дочь, гуляющую по лабиринтам садов.

В один прекрасный день, Кобайда, именно так звали принцессу, отдыхала в роще, которая окружала дворец, как вдруг среди деревьев очутился надменный юноша, заблудившийся в горах. Он отчаянно блуждал среди долин, пытаясь найти дорогу в город. Девушку, которая до того не разу не видела в своей жизни мужчину, кроме как во сне, увидев такого статного юношу, охватили чувства. Юный рыцарь, в свою очередь тоже попал в плен любви, и пользуясь тем, что кроме Кадиги и прислуги больше никого не было, каждую ночь принцесса выходила на тайное свидание со своим возлюбленным среди густой рощи. До тех пор всегда печальная и задумчивая Кобайда вдруг повеселела. Такая смена характера вызвала у Кадиги подозрения, она стала следить за принцессой и вскоре застала влюбленную парочку. Узнав ужасную новость, султан пришел в ярость, но вскоре убедился во всем сам, подслушав жаркие признания в любви, которые прекрасный юноша шептал влюбленной девице. Ослепленный яростью, мавританский король бросился на счастливую пару. Словно молния сверкнула дамасская сабля в руках у мавра, когда он выхватил ее из ножен и тут же голова юноши покатилась, превратившись в большой черный камень, который до сих пор лежит на берегу лагуны. Принцесса, испугавшись, оледенела от ужаса и стала горько плакать, слезы хлынули ручьем и вскоре заполнили всю долину, которая превратилась в соленое озеро – Лагуна де Вакарес, затопившее дворец, долину и сады. Отец, испуганный потерей любимой дочери, хотел было убежать прочь, но не смог. Он обернулся каменной глыбой, которая стоит рядом с лагуной и стонет и стенает от угрызений и боли по ночам.

Надеюсь, что в следующий раз, когда мы соберемся в саду у друзей, я смогу рассказать эту легенду про Лагуну Вакарес лично.

Легенда изложена по материалам Фернандес Мартинес и Фернандес Рубио, Сиерра Невада. 1992 год